Некоторые замечания на статью А.
Волынца
«Мелбура. Последний классовый
враг»
В газете «Слушай, товарищ!»,
№ 19, на стр. 7 помещена статья А. Волынца «Мелбура. Последний классовый враг».
Статья дана под рубрикой «Обсуждение проекта программы партии».
Уже само название статьи
вызывает некоторые вопросы. Во-первых, сам термин «мелбура». Автор поясняет,
что это слово он слышал от ленинградского рабочего, который так называл мелкую
буржуазию. На наш взгляд, название не самое удачное, и совсем не обязательно его
выносить в заголовок. Припоминается, как нарком просвещения А.В. Луначарский,
будучи в одной из губерний, отбил Ленину телеграмму: «Шкрабы голодают!».
Оказывается, что такой аббревиатурой в то время обозначали школьных работников.
Ленин с возмущением отчитал наркома за употребление такого похабного термина.
Далее. Во второй части
названия статьи сказано: «Последний классовый враг». А дело это очень тонкое и
деликатное. Мелкая буржуазия обычно представлена ремесленниками, мелким и
средним крестьянством, мелкими торговцами. А их – многие миллионы, и они
никуда не деваются и после социалистической
революции. Их нельзя прогнать, их нельзя ликвидировать, с ними надо ужиться.
Путём длительной, кропотливой, постепенной работы по их переделке, их
перевоспитанию, их переустройству на социалистический лад. Поэтому, говоря в заголовке о мелкой буржуазии, как последнем
классовом враге, не говоря о каком этапе переустройства общества идёт речь, –
это, по меньшей мере, некорректно. Одним бестактным заголовком можно распугать
всех неизбежных союзников и попутчиков.
Вызывает недоумение самая
первая фраза статьи:
«Рассматривая IV раздел проекта программы Марксистско-ленинской революционной партии в редакции Южной группы….»
Статья опубликована в газете,
следовательно, она обращена к читателям. Но кто из читателей видел этот самый
IV раздел проекта программы? Как можно рассматривать то, что не было
опубликовано? О чём идёт речь в этом разделе? Кто такая Южная группа? Кто о ней
знает, кроме полутора десятков человек? А ведь газета рассчитана на тысячную
аудиторию!
«Если всмотреться более внимательно в классовое состояние советского общества 30 - 90 годов, то можно увидеть (и это нисколько не противоречит ленинскому определению) еще один класс, класс - невидимку, так называемый средний класс - мелкую буржуазию. Часть этого класса ярко проявилась в период коллективизации и борьбы с кулачеством как классом (!)»
Тов. Волынец рассматривает
промежуток времени с 30-х по 90-ые годы прошлого столетия. А это огромный
промежуток времени в 60 лет, который отличается внутренними периодами со
специфическими особенностями
Условно, промежуток с 1930 по
1990 гг. в СССР можно разбить на отдельные периоды со своими характерными
особенностями:
1929-1935 гг. Период от
начала коллективизации и до её завершения. Можно ли говорить, что в этот период
существовал класс-невидимка, или же всё-таки вещи называли своими именами:
кулаков – кулаками, а середняков – середняками?
1935-1941 гг. Период от
окончания коллективизации и до начала
Великой Отечественной войны. Кто в этот период был классом-невидимкой и был ли
он вообще? Кто был мелкой буржуазией? Кто вёл простое мелкотоварное
производство?
1941-1953 гг. Период
охватывает годы Великой Отечественной войны, послевоенное восстановление
народного хозяйства и вплоть до смерти Сталина. Этот период действительно как
раз и характеризуется началом формирования
мелкой буржуазии в класс.
(Е. Пискун в статье «Классовая сущность
режима СССР 1960-1980 гг.» и книге «Термидор в СССР» (Рязань, 1997 год) даёт несколько иную градацию этого периода:
«В
1917 — 1953 гг. в СССР существовала диктатура пролетариата
В 1953 — 1964
гг. — бонапартистский режим Н. С. Хрущева
В 1964 — 1965
гг. в ходе так называемой «реформа Косыгина» произошла реставрация капитализма»).
Поэтому, сказать о том, что
мелкая буржуазия была классом-невидимкой, не уточняя, к какому времени это
относится – это значит погрешить против истины. А истина эта заключается в том,
что добрая половина работ Ленина посвящена крестьянскому вопросу в России. По
той простой причине, что Россия преимущественно была аграрной страной. У Ленина
тысячи высказываний на тот счёт, что крестьянство, по своей сути, есть класс
мелкобуржуазный. Следовательно, сказать, что мелкая буржуазия была
классом-невидим-кой, значит, утверждать, что и крестьянство было
классом-невидимкой. Но это же не соответствует истине.
В мае
Будучи диалектиком до мозга
костей, Ленин говорит, что слово переход означает, что в данном строе есть
элементы, частички, кусочки и капитализма, и социализма. И Ленин показывает,
какие же элементы различных общественно-экономических укладов имеются налицо в
Советской России в мае 1918 года:
1) патриархальное, т.е. в значительной степени натуральное, крестьянское хозяйство;
2) мелкое товарное производство (сюда относится большинство крестьян из тех, кто продаёт хлеб);
3) частнохозяйственный капитализм;
4) государственный капитализм;
5) социализм.
Преобладала мелкобуржуазная
стихия. Главная борьба шла не между 4-ой и 5-ой ступенями. Не государственный
капитализм борется с социализмом, а мелкая буржуазия плюс частнохозяйственный
капитализм борются вместе, заодно, и против государственного капитализма, и
против социализма.
Спекулянт, мародёр торговли,
срыватель монополии – вот наш главный «внутренний» враг.
«…победа над беспорядком, разрухой,
расхлябанностью важнее всего, ибо продолжение мелкособственнической
анархии есть самая большая, самая грозная опасность, которая погубит нас (если мы не
победим ее) безусловно…»
Ленин. О «левом» ребячестве и
о мелкобуржуазности.
ПСС, т.36, стр.297-299
(Время показало, что мелкособственническая анархия, в
конечном счёте, и погубила советскую власть.
Но об этом ниже). Ленин говорит, что государственный капитализм был бы
гигантским шагом вперёд. (В скобках заметим, что Ленин говорит о госкапитализме
при диктатуре пролетариата, когда основные рычаги государственной власти находились
в руках рабочего класса. Госкапитализм при власти буржуазии, к которому зовёт
П.Н. Симоненко, это нечто другое).
Я подчёркиваю, что Ленин
говорил это в мае
А во время НЭПа сохранялись
эти уклады или нет, и до каких пор?
На этот вопрос мы ответим
утвердительно. Все пять укладов сохранялись до 1929 года, но менялось их
экономическое значение и роль в народном хозяйстве страны.
С началом коллективизации началось
наступление на мелкотоварный уклад, представленный крестьянами-единоличниками,
а также на частнохозяйственный капитализм, представленный нэпманами в городе и
кулаками в деревне.
Всё это позволило Сталину уже
в январе 1934 года, на ХVII съезде
партии, говорить о кардинальном изменении в соотношении экономических укладов:
«Мы можем теперь сказать, что первый (патриархальный – БГ), третий (частнохозяйственный капитализм – БГ) и четвёртый (государственный капитализм – БГ) общественно-экономические уклады уже не существуют, второй общественно-экономический уклад (мелкое товарное производство – БГ) оттеснён на второстепенные позиции, а пятый общественно-экономический уклад – социалистический уклад является безраздельно господствующей и единственно командующей силой во всём народном хозяйстве. Таков итог. В этом итоге – основа прочности внутреннего положения СССР, основа стойкости его передовых и тыловых позиций в обстановке капиталистического окружения».
И.В. Сталин. Сочинения, т. 13, с. 309-310
Свой вывод Сталин подкреплял
статистическим данными по всем отраслям народного хозяйства.
(Опять же в скобках заметим,
что через 25 лет, в
К 1937 население СССР
состояло из таких классов: рабочие и
служащие – 45,7%, колхозное крестьянство и кооперированные кустари – 48,8%,
крестьяне-единоличники и некооперированные кустари – 5,5%. (Данные взяты из
книги: История коммунистической партии Советского Союза, т. 4, книга вторая, М.
1971, с. 491). Доля этих последних в национальном доходе составляла 0,9%, в
валовой продукции промышленности – 0,2%, в валовой продукции сельского
хозяйства – 1,5%. (См. там же, с. 490)
Исходя из вышеизложенного, мы
можем утверждать, что в СССР к середине
1930-х годов, а тем более к началу Великой Отечественной войны, мелкой
буржуазии как класса уже не существовало. По той причине, что были подорваны
экономические основы существования этого класса, как в городе, так и в деревне.
Поэтому, высказывание А.
Волынца о том, что «Октябрьская революция не уничтожила и не могла
уничтожить социальную почву, на которой зиждется мелкая буржуазия», осталось не доказанным, так как противоречит действительности.
А. Волынец пытается вывести
существование мелкой буржуазии из распределительной функции государства,
пытается доказать, что государственные чиновники становятся основой
формирования этого класса:
«Эта почва (наличие товарного производства и государства) создала условия постепенного оформления представителей мелкой буржуазии в класс, который со временем захватил власть в обществе. После захвата власти он, естественно, себя не афишировал и находился в общественно - политической тени до необуржуазной контрреволюции. (Очень хочется применить понятие «ползучая контрреволюция»).
«В обществе
социалистических преобразований класс эксплуататоров (мелбура) завуалирован.
Используя распределительную функцию государства, скрытый эксплуататорский класс
присваивает прибавочную стоимость не в процессе производства общественного
продукта, а в сфере его распределения (перераспределения) - торговля, снабсбыт,
льготное обеспечение, элитные медучереждения и санатории, повышенные
должностные оклады и другое. Эксплуататор уже не владеет средствами
производства, а владеет рычагами управления и распределения произведенного
общественного продукта и с их помощью удовлетворяет в первую очередь свои интересы,
интересы своего класса. Своего рода марксовская «азиатская» форма эксплуатации».
Эти слова сказаны
безотносительно к какому-то определённому времени и месту. Поэтому, они общи,
абстрактны, не конкретны, имеют даже некоторый демагогический оттенок.
Выше мы сказали, что
экономические условия существования мелкой буржуазии как класса, к середине
1930-х годов исчезли. Теперь давайте посмотрим, можно ли в это же самое время
чиновников партийного и государственного аппарата считать классом?
Вновь возвратимся к Ленину:
«Классами
называются (1)
большие группы людей, различающиеся (2) по их месту в исторически определенной системе
общественного производства, (3) по их отношению (большей частью закрепленному и
оформленному в законах) к средствам производства, (4) по их роли в
общественной организации труда, а, следовательно, (5) по способам получения
и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы,
это (6) такие группы людей, из которых одна может себе
присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном
укладе общественного хозяйства» (цифры в скобках
добавлены нами –– БГ)
Ленин. Великий почин.
ПСС, т. 39, с. 15
Рассмотрим по порядку эти
тезисы. (1) «большие группы людей». Какова была численность партийных и государственных
чиновников в 1930-х годах? Достаточно ли, чтобы называть эту группу классом?
Относит ли А. Волынец в эту группу директоров заводов, начальников
цехов и других руководителей производства? А. Волынец не даёт ответа на этот
вопрос.
(3) «по их отношению (большей частью закрепленному и
оформленному в законах) к средствам производства».
Пусть тов.
Волынец назовёт законы, которые бы в 1930-х годах закрепляли за партийными и
государственными служащими (чиновниками) собственность на средства
производства! В 1937 году только за одну подобную мысль расстреливали, не
говоря уже о каких-то реальных действиях.
Как видим, и
это ленинское определение не подтверждается.
(4)
«по их роли в общественной организации труда».
Вот здесь бы и
показать, чем отличалась роль советских руководителей от чиновников буржуазного
государства? Но у т. Волынца идут общие бездоказательные рассуждения.
(5)
«по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они
располагают».
Здесь тоже уместно было бы
привести конкретные цифры. Например, сравнить зарплату тех лет шахтёра,
сталевара, бетонщика и др. с зарплатой председателя сельсовета, райисполкома,
облисполкома или наркома. Показать, во сколько раз отличалась эта зарплата.
Хочу напомнить также, что в довоенные годы существовал партмаксимум, который
существенно ограничивал собственнические поползновения различных чиновников.
Таким образом, мы утверждаем,
что заявления А. Волынца о существовании в СССР в предвоенные годы
класса-невидимки, осталось недоказанным.
Но в
послевоенные годы мелкая буржуазия как класс действительно возродилась в нашей
стране. Но уже в других исторических и
экономических условиях.
Был ли этот вновь
возрождённый класс мелкой буржуазии идентичен тому, который существовал в
довоенные годы?
Мы полагаем, что не был.
Довоенное крестьянство своими
историческим корнями уходит во времена отмены крепостного права (
Новый же класс мелкой
буржуазии формировался внутри социалистического общества, когда вся земля была
государственной собственностью и передана в пользование колхозов и отдельных
граждан. Поэтому помимо обобществлённого сектора индивидуальные колхозные дворы
были лишены основного средства производства – земли (за исключением
приусадебных участков), а также сельскохозяйственных орудий, рабочего и
племенного скота, семенного фонда. Даже мелкий сельскохозяйственный инвентарь (плуг,
соха, борона) принадлежали колхозу. В крестьянском подворье были лопаты,
грабли, вилы, косы, тяпки и т.п., которыми можно обработать только несколько
соток земли и не более того.
(Вновь формирующийся из
вчерашних колхозников класс мелкой буржуазии отличался от
крестьян-единоличников времён НЭПа примерно также, как сегодняшние «ряженые»
«казаки» отличаются от казаков, описанных Шолоховым в «Тихом Доне». Те казаки
были сословием с определёнными привилегиями и определёнными обязанностями
несения воинской службы, особенностями жизненного уклада, быта, обычаев и т.п.
Сегодня исчезли условия для существования «старого» казачества. Поэтому
сегодняшние «казаки» действительно «ряженые» с самодельными лампасами,
погонами, крестами и медалями).
Этот вновь возрождающийся
класс в определённом смысле действительно можно назвать классом-невидимкой. По
той причине, что в официальной пропаганде действительно в категорической форме
отрицалось наличие каких-либо других классов, кроме колхозников, рабочих и
интеллигенции.
Ниже мы рассмотрим
экономические условия формирования нового класса и попытаемся проанализировать
другую составляющую: возможно ли было в послевоенные годы государственным
чиновникам сформироваться в особый класс.
А. Волынец пишет:
«…перед каждым марксистом (думаю, и перед любым честным и мыслящим человеком) жизнь сегодня поставила вопрос: «Почему в СССР социалистические преобразования на пути к коммунизму зашли в тупик, и это позволило буржуазии на 74 году Советской власти осуществить контрреволюцию?» В обществе, которое, как считалось, имело только два трудовых класса, вдруг, как грибы после дождя, обильно проросли капиталисты.
Не ответив на этот вопрос, не выяснив причины и условия этого общественного явления, нельзя двигаться дальше, т.к. они скажутся в будущем опять».
Действительно, не ответив на
поставленный вопрос, нельзя двигаться дальше. Но вот, незадача! В предыдущем, №
18 «СТ», была помещена статья ленинградского товарища Алексея Данко
«Размышления о классовых причинах контрреволюции на территории Советского
Союза». На наш взгляд, эта статья даёт ответ на поставленный вопрос.
Предположим, что товарищи из Южной группы не согласны с А. Данко. Это вполне
реально, логично и допустимо. Но тогда следовало бы показать и доказать, с
какими именно положениями статьи Данко товарищи не согласны. Привести свои
контраргументы, попытаться убедить в своей правоте читателей газеты. Но, увы и
ах! Тов. Волынец, видимо, статьи Данко не читал. Иначе, зачем бы он ломился в
открытую дверь, изобретал велосипед.
Переворот, совершённый
Марксом, во взглядах на развитие общества, весь исторический материализм Маркса
говорит о том, что внутренним источником развития общества является борьба
классов, исчезновение старых классов, нарождение новых, изменение соотношения
классовых сил на различных этапах развития данного общества. А само исчезновение одних классов и появление других
– связано с изменением экономического положения различных групп людей. Поэтому,
не изучив изменений, произошедших в соотношении классовых сил в советском
обществе в 1941-1955 и в последующих годах, не изучивши экономических условий,
которые повлекли за собой изменение в классовом составе общества, – не
проанализировав всего этого, невозможно двигаться дальше. На наш взгляд, статья
Данко – одна из лучших, что есть в
марксизме по данному вопросу.
Годы Великой Отечественной
войны, послевоенное восстановление народного хозяйства как раз и характеризуются
началом формирования мелкой буржуазии в
класс. Именно об этом и пишет А. Данко в своей статье. В это период десятки миллионов колхозных крестьян (от 80
до 100 миллионов), в силу экстремальных условий, были поставлены в такое
экономическое положение, когда они были вынуждены существовать не столько за
счёт колхозов, сколько за счёт приусадебного хозяйства. Мало того, что из
колхозов на трудодни колхозники почти ничего не получали. Кроме этого, каждый
крестьянский двор был обложен драконовскими налогами, а именно: налог на каждое
фруктовое дерево, налог мясом, молоком, яйцами. Эти меры, по-видимому, должны
были ограничивать мелкобуржуазные поползновения колхозного крестьянства. А
вышло – наоборот. Не имея средств к существованию, колхозники были вынуждены
вести частично натуральное (производство продуктов для собственного
потребления), а частично мелкотоварное производство, то есть на продажу. А
поскольку в эти условия были поставлены десятки миллионов людей, то
мелкотоварный уклад начал развиваться ускоренными темпами.
Человек суть продукт
общественных отношений, говорит Маркс. Поскольку началось меняться
экономическое положение людей, то есть производственные отношения, постольку
началась реставрация, возрождение частнособственнической психологии.
С подворья нечернозёмной зоны
России здорово не разбогатеешь, а вот с подворья Краснодарского края, Ставрополья,
не говоря уже о более благоприятных климатических зонах, можно и разбогатеть
(по нашим меркам, разумеется). Что собственно и происходило ускоренными
темпами. Те, кто в 1960-1980 гг. бывал в южных регионах СССР, тот видел те
добротные дома, многоэтажные особняки, автомобили и прочее. Там жили уже другие
люди, те, о которых говорят, что кружки воды не
дадут напиться, что зимой у них снега не выпросишь.
Дальнейшее
развитие личного подсобного хозяйства позволяло перекупщикам и просто жителям
южных областей и республик извлекать в свою пользу дифференциальную земельную
ренту (производство ранних овощей и фруктов, цитрусовых и т.п., на более плодородных участках земли и торговля
ими в центральных и северных регионах страны) при формально государственной собственности
на землю. Более того, процветала торговля землёй, принадлежащей государству.
Для этого достаточно было построить даже не фундамент, а только слегка
обозначить место под него, вырыть траншею и залить бут. Считалось, что
продаётся не земля, а недостроенный дом. Всё это вместе взятое формировало
психологию «деловых» людей, «умеющих жить». Они с презрением относились к
трудящимся массам.
Сентябрьский (
Теперь сошлёмся на статью Е.
Пискуна «Классовая сущность режима СССР 1960-1980 гг.». (В виду редкости этой
работы приведём её целиком в отдельном Приложении). На наш взгляд, Е. Пискун
указывает на те же причины возрождения мелкотоварного производства, а затем и
госкапитализма в СССР, что и А. Данко. Более того, Е. Пискун свои выводы подтверждает
многими статистическими данными.
«В годы войны рабочий класс СССР под руководством партии большевиков и ее вождя И. В. Сталина одержал выдающуюся победу. Но из войны государство диктатуры пролетариата вышло ослабленным.
Во-первых, в условиях экономической разрухи, порожденной войной, выросла роль мелкотоварного и патриархального укладов и связанного с ними частного капитала.
Во-вторых,
рабочий класс и его авангард — коммунистическая партия, понесли огромные
человеческие потери. На полях сражений погибли их лучшие представители. Перед
войной в ВКП(б) было 4 млн. человек, за годы войны вступило почти 9 млн.
человек, к
…колхозное крестьянство, как и крестьянство вообще, имело двойственный характер. С одной стороны, это были трудящиеся, связанные с обобществленным производством. Но одновременно это были мелкие частные собственники. Личное приусадебное хозяйство крестьян носило мелкотоварный характер. Оно являлось, особенно после разрухи военных лет, одним из важнейших источников существования крестьянства. К тому же колхозная собственность носила не общенародный, а коллективный (групповой) характер. Вот эта «раздвоенность» советского крестьянства и служила социальной базой бонапартизма в СССР и «раздвоенности» во внутренней и внешней политике.
В этот период со
стороны Н. С. Хрущева был сделан ряд демагогических шагов для удовлетворения
нужд рабочего класса и крестьянства. Но основные шаги бонапартистского курса
были направлены на усиление позиций буржуазии. Была проведена масштабная
приватизация — продажа МТС в
Сильнейший удар был нанесен по коммунистической партии. Так называемая «борьба с культом личности Сталина», подготовка и начало реабилитации тех, кто готовил реставрацию капитализма в 1930 гг., дезорганизация партийных организаций, деление их на сельские и городские, чистка партии от честных коммунистов, массовый прием буржуазных и мелкобуржуазных элементов под видом привлечения и выдвижения специалистов-профессио-налов, – все это изменило характер партии.
Социально-экономической
основой перехода от бонапартистского курса к политике с четкой буржуазной направленностью
стала «косыгинская» реформа
К концу
…наиболее ярким проявлением реставрированных капиталистических отношений в СССР являлась «теневая экономика». Существование подпольных миллионеров, «валютчиков» (финансовых спекулянтов) и «цеховиков» (владельцев частных предприятий) стало повседневной реальностью советского общества. Но власти и официальная наука отказывались признавать социальную значимость этих явлений. Господствовала точка зрения, что «воры — это не класс». (Именно это последнее утверждал М. Суслов в своём выступлении на XXII съезде КПСС. См. Стенографический отчёт съезда – БГ)
Огромный слой мелких собственников и мелких хозяйчиков играл существенную, но не ведущую роль в экономической жизни СССР. Он являлся только верхушкой айсберга «теневой экономики». Ее основы представлял собой господствующий государственно-капиталистический сектор. Буржуазия отчуждала методами «теневой экономики» в свою пользу продукцию крупной промышленности, формально считающейся общенародной.
На протяжении
1960 — 1980 гг. объемы «теневой экономики» стремительно росли. По разным отраслям
экономики рост объемов «теневой экономики» в денежном отношении с начала 1960
гг. до конца 1980 гг. происходил в диапазоне от 4 до 30 раз. В среднем ее
объемы выросли в 18 раз. Наиболее высокими темпами за 25 лет «теневая
экономика» выросла в строительстве — почти в 60 раз, транспорте и связи — в 40
раз, сельском хозяйстве и промышленности — в 30 раз. Стоимостная оценка
масштабов «теневой экономики» в СССР к началу 1990 года по минимальным оценкам
составила 20-25 млрд. руб., по средней — 100 млрд. руб., по максимальному варианту
— более 150 млрд. руб. Для сравнения: в
На наш взгляд. А. Данко и Е.
Пискун в своих статьях на конкретных примерах убедительно показали
экономические условия возрождения в СССР класса мелкой буржуазии, что в
последующем послужило основой появления крупной буржуазии, «цеховиков», теневой
экономики с наёмной рабочей силой. Сформировался мелкотоварный уклад
общественного производства, который не мог не привести к зарождению капиталистических
производственных отношений и соответствующих этому способу производства
классов.
Не вызывает сомнения тот
факт, что представители нового буржуазного класса тысячами путей и способов
подкупали часть государственных служащих, развращая их и ставя себе на службу. Коррумпированные
партийные и государственные чиновники, в свою очередь, способствовали становлению и развитию буржуазии. Произошло сращивание
двух составляющих, и появился класс, экономически заинтересованный в разрушении
социализма. Это можно назвать бюрократической составляющей формирования
чиновников в класс. Этому превращению способствовало, образно говоря, деление
партийных и советских органов на «законодательные» (то есть принимающие решения)
и исполнительные. Комитеты партии на своих пленарных заседаниях как и Советы разных уровней на своих сессиях
принимают решения. И партийные и советские органы составляли специальные
комиссии для контроля и выполнения этих решений. То есть члены комитетов и
депутаты советов сами, в
свободное от основной работы время, бесплатно, осуществляли функции
управления. Но постепенно функции контроля сосредотачивались в руках аппарата,
в отделах райкомов и горкомов партии (и выше), в отделах исполкомов районных и
городских (и выше) Советов депутатов трудящихся. Это были освобождённые
партийные и советские работники, которые только тем и занимались, что
организовывали выполнение принятых решений низовыми организациями, сами
осуществляли контроль. Причем, и это самое главное, они получали за это
заработную плату. Это было их основное место работы.
В этом суть, в этом гвоздь
вопроса!
Ответственные партработники и
совслужащие (такие термины бытовали в то время) неизбежно превращались в чиновников, в бюрократов,
получающих зарплату именно за осуществление функций управления. А
собственностью бюрократов, по выражению Маркса, является самое государство. Чиновники
постепенно оттесняли широкие массы от управления делами общества и тем самым увековечивали
государство, пусть уже советское. Вместо того, чтобы вести дело к отмиранию
государства. А здесь путь один: передача функций управления массам,
непосредственное участие масс в управлении. Ленин неоднократно подчёркивал, что
уже Парижская Коммуна была таким органом, который сам принимал решения и сам же
их исполнял.
В довоенные годы такое
деление (на законодателей и исполнителей) можно объяснить низким уровнем
образования, недостатком общей культуры широких масс. За годы войны и послевоенные
годы аппарат чиновников усилился и окреп. И если при жизни Сталина за аппаратом
присматривали органы (это подтвердит любой ответработник тех лет), то при
Хрущеве и Брежневе аппарат освободился от этой опеки, стал преобладать
корпоративный интерес. Аппарат превратился в касту неприкасаемых, а затем,
сросшись с буржуазией, – в господствующий класс.
Попутно отметим такую фразу в
статье А. Волынца:
«Мелбура
активно принимала участие во всех буржуазных революциях 19-20 веков вместе с
пролетариатом, но сразу предавала его, если
революция достигала уровня её интересов. Этот класс был и будет всегда маткой фашизма -
орудием капитала против революционного пролетариата…»
Мелкая буржуазия есть во всех странах. Но это не значит, что мелкая
буржуазия как класс «был и будет всегда маткой фашизма - орудием капитала против
революционного пролетариата». Такое заявление излишне категорично и не соответствует истине, поскольку
фашизм появляется не всегда и не везде.
Также излишне категорично заявление о том, что класс мелкой буржуазии
«всегда и везде будет порождать капитализм». Да, капитал вырастает из
мелкотоварного производства. Это аксиома. Но при диктатуре пролетариата, при
том, что передовой класс проводит правильную политику по отношению к
крестьянству, – из мелкотоварного производства не обязательно вырастит
капитализм. Могут вырасти также и социалистические колхозы, совхозы, кооперативы
кустарей. Если бы это было не так, то незачем было бы затевать революцию.
«Буржуазная психология (именно «буржуазная», а не «мелкобуржуазная» как вбивали нам в голову идеологи советского
периода. Мелкобуржуазной
психологии нет в природе - мелбура не имеет
даже своей психологии. Есть только буржуазная психология…»
Фраза о том, что «Мелкобуржуазной
психологии нет в природе - мелбура не имеет даже своей психологии. Есть только
буржуазная психология» тоже вызывает возражения. Например, идеологом
мелкобуржуазной психологии был Пьер Прудон, критику взглядов которого Маркс дал
в работе «Нищета философии». Прудон осуждал крупную капиталистическую
собственность с точки зрения мелкого буржуа, мелкого собственника. «Не
уничтожить капитализм и его основу – товарное производство, а очистить эту
основу от злоупотреблений, от наростов и т.п.; не уничтожить обмен и меновую
стоимость, а, наоборот, «конституировать» её, сделать её всеобщей, абсолютной,
«справедливой», лишённой колебаний, кризисов, злоупотреблений – вот идея
Прудона».
(Ленин, ПСС, т. 24, с. 131)
Таким образом, мы видим, что
в послевоенные годы внутри социалистического общества сформировался класс
буржуазии, действительно класс-невидимка для широких масс. Сами же представители
этого класса прекрасно понимали, что они есть хозяева жизни. Миллионы
трудящихся своим классовым чутьём чувствовали это. Но средства массовой
информации, миллионы школьных учителей и преподавателей учебных заведений, миллионы
лекторов и пропагандистов сети партпросвещения затушевывали этот факт, вещали,
что партия ленинским курсом ведёт советский народ к победе коммунизма.
«Пока остались капитализм и социализм, они мирно жить не могут: либо тот, либо другой в конце концов победит; либо по Советской республике будут петь панихиды, либо по мировому капитализму»
Ленин, ПСС, т. 42, с. 76
Сегодня мы видим, что в
довоенные годы социалистический уклад победил мелкотоварное производство и
вместе с ним капитализм. А в послевоенные годы всё произошло наоборот.
Возродившееся мелкотоварное производство привело к появлению крупного капитала,
и они вместе, объединившись с партийной и государственной номенклатурой, –
победили социализм.
Какие же уроки должны извлечь из произошедшего передовые
рабочие, революционные марксисты?
Нам следует хорошенько
запомнить ленинское положение о том, что
диктатура пролетариата должна сохраняться вплоть до исчезновения классов (до стирания различий между городом и деревней, между
умственным и физическим трудом), то есть до высшей фазы коммунизма. Категорически
отвергнуть
протащенный оппортунистами тезис о том,
что с построением социализма диктатура пролетариата завершает свою историческую
миссию и перерастает
в общенародное государство.
Постоянно иметь в виду
ленинское высказывание о том, что мелкотоварное производство ежедневно и
ежечасно рождает собою капитализм. Что даже в условиях победившего социализма,
даже при том, что власть находится в руках рабочего класса, – меры,
направленные на упрочение и развитие товарно-денежных отношений (пусть их даже
называют социалистическими товарными отношениями), при определённых условиях
способны привести к реставрации капитализма.
Помнить ленинское
предупреждение о том, что рабочие должны научаться бороться со своим
собственным рабочим государством, то есть с партийной и советской бюрократией.
А здесь путь только один: самим массам брать на себя функции управления, не
перепоручая это аппарату, освобождённым чиновникам.
Другого пути нет!
Богдан Грицкив,
27-30 мая
